То, чем я пугал парой записей выше - самнастоящий фанфик по Борхесу, возникший в результате нападения очумевшей по весне музы с кирпичом, не иначе.



Как оно там оформляется-то, по правилам?..



Фэндом (коего я, сдаётся, первый и единственный представитель): Х. Л. Борхес. Тлён, Укбар, Orbis tertius.

Пэйринг: Эээ… Население Тлёна/их словесность.

Рейтинг: Ну, вряд ли вот это вот - большее извращение, чем исходник, который я читал лет в 16.

Описание: О чём умолчал Борхес? (Если умолчал – оригинал-то я читал давно, и воспоминания остались самые смутные. Впрочем, согласно методу Пьера Менара, - то, что надо!)

Предупреждение: AU, скорее всего. Длинно и нудно! Не говорите потом, что вас не предупреждали! Слэша – нет.

Примечание: Ета мой втарой фик за всю жизень такшто просба нисудить строга ^___________^

А, вот ещё забыл. Дисклеймер: Если кто-то захочет дать мне за это денег, я здорово удивлюсь. Наследники Хорхе Луисовича могут спать спокойно.



читать дальшеЖители Тлёна считают низменным и недостойным изображение в литературе вещей обыденных и общедоступных. Поэзия (а все литературные произведения Тлёна так или иначе относятся к поэзии) ценится у них столь высоко, что применять её для описания того, что автор знает из личного опыта, ощущал своими пятью чувствами и может пересказать простыми словами, считается чуть ли не святотатством. Поэтому понятие «художественное слово» достигло здесь своего окончательного воплощения. Художественный текст почти не имеет связи с тем, что мы привыкли называть реальностью.

Корни такого положения вещей лежат в древней магической поэзии Тлёна, изобиловавшей кеннингами. Не изучив её, нельзя понять поэзии современной, что, однако, не означает, будто неподготовленный читатель вовсе не получит удовольствия от современной литературы; но воспримет он её далеко не в полной мере. Современный поэтический язык и язык повседневного общения – практически разные языки. Неискушённый читатель может, тем не менее, получить от современной поэзии чисто музыкальное наслаждение: стихи Тлёна полагается читать вслух, к тому же исполнение большинства произведений сопровождается игрой на музыкальных инструментах. Музыка Тлёна также весьма любопытна и своеобразна, но об этом в другой раз.

В ходе развития системы кеннингов авторы сначала изощрялись в придумывании новых обозначений известным объектам (уже на ранних этапах в большинстве своём вымышленным или сильно мифологизированным) и понятиям, всё дальше уходящих фонетически от исходных слов языка. Позже развилась собственная поэтическая этимология, причём с распространением искусства стихосложения структура почти сакрального «поэтического языка» всё больше разветвлялась и усложнялась. Авторы вводили в текст множество ссылок на свои и чужие произведения, в свою очередь также изобилующие аллюзиями.

Что касается сюжетов, персонажей и идей, то и они в художественной литературе, развивавшейся подобным образом, не могли не претерпеть значительных изменений по сравнению с тем, что привычно для нас. Если сначала не полагалось называть вещи обыденными именами, то позже стало поэтическим каноном говорить о предметах, лишь отдалённо напоминающих то, с чем автор соприкасался в материальном мире или испытывал на собственном опыте. Стали писаться тексты не просто о выдуманных персонажах, населяющих выдуманные страны с собственными флорой, фауной, искусством, наукой, религией – герои этих произведений обладают совершенно особым, своеобразным понятийным аппаратом, основанным на «поэтическом языке» Тлёна. Так, они испытывают не «любовь», «страх» или «желание», но чувства, лишь частично их напоминающие. Слова, которые используются для обозначения этих чувств, могут быть лишены одних смысловых оттенков, но обладать рядом других. В целом литературу Тлёна можно сравнить с тем, как если бы наш соотечественник писал роман в стихах о японцах на японском языке, имея о том и другом лишь самые смутные и фантастические представления, - с той разницей, что в данном случае и японцы, и Япония, и японский язык существуют лишь в воображении автора и читателей.

Верхом же поэтического искусства в Тлёне считается художественная интерпретация, а именно – дописывание и переделка уже существующего произведения таким образом, чтобы события и персонажи раскрывались с другой стороны или вовсе предстали иными, чем в исходном тексте, но при всём том были узнаваемы и сохраняли связь с миром своего первоначального автора. Впрочем, учитывая великое множество перекрёстных ссылок, которыми наполнено любое произведение литературы Тлёна, определить, откуда пошло то или иное понятие, сюжет или персонаж, практически невозможно. Да никому и в голову не приходит всерьёз заниматься подобными изысканиями. Считается, однако, хорошим тоном знать как можно больше произведений, с которыми перекликается многое из того, что читается и пишется в просвещённом обществе, и разбираться в них как можно тоньше. Чем изящнее и естественнее автор вплетёт в ткань своего текста нити других, изменяя чужую вселенную, тем большее интеллектуальное и эстетическое удовольствие получит читатель.



---



Исходник - хотя бы тут. Лучше, понятное дело, читать его.